Честь взаймы - Страница 135

135

«Чуть-чуть тумана перед боем никогда не помешает, Раил?»

– Это сделал ее муж. Уэн Эрмаад собрал ту проклятую машину, он все придумал. Он испытывал ее на Фэйм… на Фэймрил. Много раз… Он заставлял ее играть со мной в шпионку, а потом стирал ей память. Маленькими такими кусочками. Я не знаю, может быть, он хотел добиться большего. Например, не только удалять воспоминания, но и добавлять несуществующие, угодные ему. И я уверен… убежден, он жив, он где-то прячется, не исключено, что в своем же доме, маскируясь под кузена, как считает Лласар Урграйн.

– Вот в чем дело! Вы хотите выманить Эрмаада, используя женщину как наживку… – с облегчением вздохнул Император.

– Да нет же! – внезапно вскипел лорд-канцлер. – Нет! Не совсем… ну, почти… но не только… Вы должны понять, сир, ее надо спасти от него. Избавить навсегда! – Джевидж полностью утратил душевное равновесие, он почти кричал. – Он никогда не жил с ней как… с женой… а словно с пленницей, взятой в качестве трофея. Нет! Даже не так. Все еще страшнее. Ему казалось мало постоянного насилия, ему нужны были унижение, боль, мука, но так, чтобы жертва не утратила интерес к жизни, чтобы не сошла с ума, не отгородилась стеной безумия. Поэтому Уэн Эрмаад вытирал ей память, и каждый раз… каждый… становился для нее первым… все заново, по кругу, без конца…

Росс заткнул уши ладонями и раскачивался из стороны в сторону, с безумными белесыми глазами, весь во власти чужого знания. Задыхаясь и судорожно глотая воздух, говорил, говорил, говорил, в подробностях, самыми отвратительными словами, от которых судорогой сводило гортань, не упуская ничего, ни единой детали. Джевиджа рвало ужасом и омерзением. Он воевал, он видел много жестокости, он убивал в бою и когда отдавал приказы и не мучился угрызениями совести. Но истязать… измываться… нет, никогда.

– ВсеТворец! Росс, я не думал, что все так… чудовищно.

Раилу и самому стало тошно. Слышать о вещах, недоступных пониманию нормального мужчины, видеть, как корчится от душевных страданий человек с репутацией хладнокровного манипулятора, сегодня спасший жизнь твоему ребенку, и не иметь никакой возможности помочь – это и вправду тошнотворно.

– А мистрис… Фэймрил знает о том, что с ней… случилось? – осторожно спросил он.

– Нет! Нет, разумеется. И, надеюсь, не узнает никогда. А я все равно выманю Уэна Эрмаада. И убью. Без суда и следствия. Казню, даже если вы, сир, после этого отправите меня в отставку и отдадите под суд.

– Но что вы намерены предпринять сейчас, пока мэтр Эрмаад не попался в ловушку?

Глаза у Росса оставались стеклянными, язык заплетался.

– Она ни в чем не будет нуждаться… все время под надежной охраной…

– Комфорт, забота и покой – это то, что нужно в данном случае. А потом? – вкрадчиво вопрошал Император.

Но лорд-канцлер уже взял себя в руки и твердо ответил на испытующий взгляд сюзерена.

– Возможно, я попытаюсь завоевать ее сердце, если вы, сир, подразумеваете романтическую сторону моего к ней отношения.

Его величество не ожидал такого поворота, но был к нему готов. И нельзя сказать, чтобы он остался доволен планами Джевиджа.

– Росс, хотите мой дружеский совет? Я не вправе настаивать, но было бы желательно, чтобы вдова мэтра Эрмаада, получив достойное содержание, отбыла жить куда-нибудь в милый тихий провинциальный город, скажем, в ту же Сангарру, или где она там обреталась. Поверьте, так будет лучше для всех.

Раил и вправду не настаивал. Он советовал. По-дружески. Как Император своему канцлеру.

– Мистрис Эрмаад – прекрасная женщина, не спорю, но ваша жизнь и так слишком сложна, чтобы поддаваться… эмоциональным порывам.

«Как трудно быть Императором. Как просто быть другом. Главное, не перепутать».

– Я подумаю над вашим предложением…

Он и в самом деле еще ничего не решил. Ни-че-го.

– Советом, Росс, советом, – уточнил Раил.

– Да, конечно. Я подумаю над советом, – отрезал Джевидж. – Но ничего заранее обещать не могу. Даже вам, сир.

– Я помню.

…В тот год поздняя весна как-то очень быстро превратилась в жаркое и душное лето. Уже в начале второй декады серми месяца над Эарфиреном повисло горячее марево, обратив город в настоящий кипящий котел с закрытой крышкой. Надо ли говорить, что в такую погоду Раил Первый умирал особенно мучительно. Сначала его разбил мозговой удар, а потом потянулись одно за другим три долгих десятидневия, когда он лежал пластом и медленно превращался из человека в агонизирующий кусок плоти. Все это время в пропитанном миазмами смерти дворце шла невидимая глазу и пока бескровная битва между сторонниками двух принцев-наследников. Джевидж сражался на стороне Раила. И не только потому, что водил с ним дружбу еще со времен учебы в Военной академии. И даже не по причине боевого товарищества, сложившегося за две последние дамодарские войны. При всем почтении к короне Эльлора, принца Майдрида можно было только презирать, он менее всего подходил на роль Императора. Да только в одном мизинце Раила содержалось больше воли и характера, чем во всех шести с половиной лотах его старшего брата. Говоря проще, Майдридом не вертели как хотели только карликовые шпицы матушки-Императрицы. Но слишком уж многих устраивал безвольный Император – сластолюбец, игрок и лентяй. Понятно же – таким очень удобно управлять, а за спиной распутного прожигателя жизни можно спокойно запускать шаловливые ручонки в казну, добывать чины и должности.

Ровно за сутки до того, как старый Император испустил последний дух, Росс и Раил встретились в апартаментах принца. Джевидж, весь взмыленный, усталый и невыспавшийся, швырнул на стол толстую папку, для сохранности обвязанную бечевкой.

135