Честь взаймы - Страница 36

К оглавлению

36

Вот почему мэтр Амрит помогал, лечил и заботился о больном незнакомце, а два малолетних выродка жаждали мучить и убивать, при том что все трое – колдуны? Был ли Амрит в юности таким же злобным скотом, но с годами вся его мизантропия постепенно выветрилась или он от природы оказался более добросердечен, чем иные волшебники? Теперь уже не дознаться, но загадка осталась загадкой: делает ли магия людей более жестокими или эти качества идут рука об руку, как глухота голубоглазых белых котов?

Большинство чародеев существа на редкость зловредные – это прописная истина, от них больше вреда, чем ощутимой пользы. Но, к сожалению и разочарованию многих, не существовало особого рода колдунов, который легко уничтожить, поголовно истребив всех, как пытался сделать Ведьмобой. Волшебник может родиться в любой семье, в любом доме, у каких угодно отца с матерью, через много поколений. А где один, там и второй, и не успеешь обернуться, как запретное знание снова в ходу. Словом, уже довольно давно властители земель и царств поняли, что там, где невозможно полностью победить, там можно и дóлжно загнать неподконтрольную силу в законное русло. Мудрые правители решили, что иметь под рукой пусть не слишком приятных, но весьма изобретательных подданных и плательщиков налогов гораздо выгоднее, чем тайное сообщество идейных и непримиримых изгоев, готовых на любую пакость. Про меньшее из двух зол, сытость волков и целость овец, а также худой мир, который лучше доброй ссоры, помнят все, но кому от этого легче? Не Россу Джевиджу и не Фэйм Эрмаад – это точно.

Небо постепенно стало затягивать тучами, подул холодный ветер, и, чтобы окончательно не задубеть самому и не дать замерзнуть спящим спутникам, Джевидж подкинул в костер пару бревен топляка. От потока тепла тут же разморило и начало тянуть в сон. Поэтому пришлось встать и походить вокруг стоянки, развеивая дремоту. Ему не хотелось снова подвести Фэймрил. Сон для Росса давно уже стал врагом – коварным и безжалостным, с которым невозможно договориться по-хорошему. Сколько ни сражайся с ним – никогда не победить.

Дожидаясь окончания смены, Джевидж несколько раз ходил умываться к реке, делал в уме арифметические расчеты и повторял исторические даты.

Кайра и будить-то особенно долго не пришлось – тут же открыл глаза, едва лорд Джевидж коснулся плеча.

– Уже пора?

– Да, – хмуро кивнул тот, сунул парню в руку револьвер и рухнул рядом с Фэйм, засыпая в миг соприкосновения ресниц.

У этой осени были холодные руки и злые глаза, у нее были ожесточенное сердце и тяжелая поступь. Она с недобрым любопытством наблюдала из камышей за ничтожными созданиями, жмущимися друг к другу и к золотому цветку огня. Она пила из реки и собирала в горсти туман, решая, каким еще способом испытать людей на прочность. Но, так ничего не придумав, нырнула в темные глубины Серды, зарылась в ил, недовольная и расстроенная. Что еще можно сделать с бездомными, голодными, усталыми и гонимыми? Ну ничего, ничего, скоро придет зима, уж она-то найдет управу на хромых гордецов и вдовых упрямиц.

Глава 6
Старые споры

Как утверждают умные и прочитавшие много книг люди – ни одно доброе дело не остается безнаказанным. За доброту свою и участливость Кайр Финскотт «вознаградился» сполна в течение трех последующих дней, вкусив всех прелестей ночевки под открытым небом и блужданий по раскисшим от ливней дорогам под голодные завывания пустого желудка. Одно хорошо – обошлось без непредвиденных встреч с опасными личностями.

Столь долгожданная Сийфара оказалась грязным и некрасивым приложением к угольной шахте. Среди пыльного унылого пространства, утомляющего взгляд полным отсутствием растительности, находился сам рудник с горами отвалов пустой породы, башнями копров и громоздкими паровыми машинами. Вокруг теснились деревянные, сколоченные на скорую руку сараи, потемневшие и полуразвалившиеся. Между ними зияли обрушившиеся ямы старых, полувековой давности, выработок, заполненные водой и сгнившими бревнами крепежа. От них в разные стороны, до самых дальних холмов и в сторону реки, тянулись длинные улицы с домами горнорабочих, бараками, лавками торговцев и конюшнями. Ни постоялого двора, ни гостиницы в Сийфаре отродясь не водилось. А зачем? Добытый уголь грузили на баржи и каналом увозили на литейные заводы Дианефа. Если сюда кто-то и приезжал, то лишь с деловым визитом к управляющему. Для новоприбывших горных инженеров хозяева предпочитали сразу строить дома.

Зато был кабак, где, кроме разнообразной выпивки, подавали овощной суп и жареную домашнюю колбасу.

– В скором времени протянут к нам ветку железной дороги, и заживем не хуже, чем в Дианефе или Круле, – вещал хозяин, выставляя перед клиентами тарелки с едой. – А пока чем богаты, тем и рады, господа. Угощайтесь!

Среди дня, во время рабочей смены, заведение пустовало, и одноногий кабатчик не мог нарадоваться своей удаче – появлению вполне приличных господ, да еще и при живых деньгах. Он тщательно протер полотенцем столешницу, отодвинул стул даме, а мужчин бесплатно угостил пивом. По стаканчику для аппетита. Впрочем, на его отсутствие никто и не жаловался. За трое суток в дороге по-настоящему ужинали только раз – лорд Джевидж каким-то чудом умудрился подстрелить зайца. На хутора заворачивать было бы бесполезно, никто из фермеров в здравом уме не пустит ночевать трех незнакомых бродяг. К тому же Росс не скрывал, что торопится. Каждый новый день приближал его к зловещей дате, а время безвозвратно утекало сквозь пальцы.

36